Научные программы / Проекты

Социальная дифференциация высшего образования

Координатор: Н.Б. Канатова

В качестве продолжения проекта "Анализ доступности высшего образования для социально уязвимых групп" Независимым институтом социальной политики в сотрудничестве с Аналитическим Центром Юрия Левады и экспертами из ведущих исследовательских центров было проведено исследование процесса дифференциации российской системы высшего образования.

Задачами данного исследования выступали:

1. Анализ спроса в обществе на получение массового общего образования.
2. Квантификация процесса дифференциации российской системы высшего образования по линиям "массовое-элитное" и "общее-профессиональное".
3. Анализ доступности для разных социальных групп различных подсистем высшего образования.
4. Изучение связи между профилем доступности высшего образования и доступностью каналов восходящей социальной мобильности.
5. Выявление последствий использования единого государственного экзамена (ЕГЭ) для доступности высшего образования для различных социально-демографических групп населения.
6. Анализ влияния систем образовательных грантов и кредитов на доступность высшего образования.

Методы получения данных и организация исследования

Для получения данных, необходимых для решения задач 1-4, был проведен социологический опрос по выборке, репрезентирующей население России в возрасте от 15 до 35 лет - 1325 респондентов. 1175 опрошенных составили дополнительную выборку (окончившие вуз или учащиеся в вузе на момент опроса). Общий объем выборки составил 2500 респондентов.

Разработка анкеты для исследования и анализ полученных результатов осуществлялись на основе кооперации Независимого института социальной политики и Аналитического Центра Юрия Левады (далее - Левада Центр), который взял на себя формирование выборки и проведение интервью. Опрос был проведен в апреле 2005 года.

Для получения данных для решения задачи 5 (влияние ЕГЭ на доступность высшего образования) был проведен опрос 560 респондентов - выпускников школ 2002-2004 годов и членов их семей в субъекте РФ, где апробация ЕГЭ велась в 2003-2004 годах. Этот опрос также был проведен на основе кооперации НИСП с Левада-Центр.

В выборку вошли выпускники следующих типов учебных заведений:

• элитная школа в областном центре (гимназия);
• обычная школа в областном центре;
• школа с углубленным изучением ряда предметов (спецшкола) в райцентре;
• обычная школа в райцентре;
• сельская школа с большой численностью учащихся;
• сельская малокомплектная школа (менее 20 человек в выпускном классе).

В выборке были представлены равное количество выпускников 2002 года, не сдававших ЕГЭ, а также выпускников 2003 г. и 2004 г., сдававших ЕГЭ. Выборка учебных заведений и количество респондентов каждого года выпуска из каждого типа учебного заведения были одинаковыми для каждого указанного года.

Для решения задачи 6 были приглашены зарубежные эксперты в области финансирования высшего образования.

Проведение исследования включало 4 этапа.

На первом этапе (декабрь 2004 г. - январь 2005 г.) была проведена совместно с Центром Левады разработка размеров и составов выборок для опроса молодежи в возрасте 15-34 года и опроса лиц, сдававших единый государственный экзамен (ЕГЭ).

По ряду критериев была проведена оценка регионов для выбора места проведения опроса по ЕГЭ. В качестве наиболее представительного с точки зрения анализа влияния ЕГЭ на доступность высшего образования была выбрана Воронежская область.

Параллельно с описанной выше работой была начата разработка критериев разграничения подсистем высшего образования (элитное, массовое, общее, специальное), разработка предложений к анкетам для проведения опросов, разработка технических заданий для зарубежных экспертов по анализу влияния механизмов финансирования высшего образования на его доступность.

На втором этапе (февраль-май 2005 г.) НИСП совместно с Левада-Центром и заинтересованными экспертами были окончательно разработаны и согласованы вопросники. Левада-Центр организовал и провел опросы, подготовил соответствующее программное обеспечение, ввел данные в базу данных в формате SPSS.

В это же время продолжалась работа сотрудников НИСП и привлеченных российских экспертов по анализу происходящей функциональной дифференциации высшего образования в России и разработке методов инструментального выделения его различных функциональных подсистем.

На третьем этапе (июнь-октябрь 2005 г.) проводился анализ данных, полученных в ходе двух социологических опросов.

Вузы и специальности, где обучались, учатся или собираются учиться респонденты, попавшие в выборку, были разделены на две группы: элитные и неэлитные. Для этого была использована комбинация трех рейтингов вузов (рейтинг, разработанный Минобрнауки РФ; рейтинг качества образования, построенный методом экспертной оценки; рейтинг престижности вузов, полученный на основе экспликации представлений о престижном образовании).

Были подготовлены аналитические материалы, посвященные анализу влияния образовательных грантов и займов на доступность высшего образования, выявлению основных рисков, стимулов и следствий, порождаемых данными механизмами финансирования.

На четвертом, заключительном этапе проекта (ноябрь-декабрь 2005 г.) осуществлялись доработка материалов, описывающих полученные результаты исследования, включая проведение дополнительных расчетов, научное редактирование итогового отчета и подготовка его к изданию. Результаты исследования были представлены на конференции НИСП.

Главные результаты исследования

Выполнение исследовательского проекта "Социальная дифференциация высшего образования", позволяет сделать следующие итоговые заключения:

1. В обществе расширенно воспроизводятся установки на получение высшего образования. Необходимость иметь высшее образование становится уже не просто нормой, а ценностью, разделяемой большинством граждан, даже тех, кто сами уже не собираются поступать в вузы. 96% молодежи с законченным высшим образованием и 92% лиц, не имеющих высшее образование, считают, что оно сейчас нужно молодым людям.

2. Применительно к выделенными в исследовательских целях "элитной" и "неэлитной" частям системы высшего образования наблюдаются значимые различия между оценками респондентов сложности поступления в вуз и качества, полученного ими высшего образования. Выявлены некоторые различия в иерархии ценностных ориентаций выпускников вузов этих двух групп. Окончившие элитные вузы в качестве факторов жизненного успеха на первое место чаще ставят предприимчивость, а выпускники обычных вузов - умение работать и учиться.

   Среди получающих и получивших элитное образование существенно больше представлены лица из высокодоходных семей: 39% принадлежат к квинтильной группе с наибольшими доходами, и лишь 8% - с наименьшими. В то же время среди лиц с массовым высшим образованием все доходные группы представлены примерно одинаково. Выпускники и учащиеся элитных вузов чаще указывают, что их семья имела более высокое общественное положение, а также полезные связи, чем учившиеся в обычных вузах. Среди родителей респондентов с элитным образованием шире представлены лица, занимающие руководящие должности. В семьях, чьи дети получают элитное образование, их матери чаще могут позволить себе не работать.

3. Сравнение социально-экономических характеристик респондентов и их семей методами регрессионного анализа выявило, что состав факторов, значимо влияющих на вероятность поступить в вуз вообще и на вероятность поступить в элитный вуз, различаются. В числе первых: учеба в городской школе и высокая успеваемость, наличие в школе компьютерного класса, высшее образование родителей, размеры семьи, занятия на очных курсах выбранного для поступления вуза. В числе вторых: учеба в школах Москвы и Петербурга, либо в гимназии, очень высокая успеваемость, занятия с репетиторами из выбранного вуза, должность родителей.

   Сопоставление факторов, определяющих различия в доступности элитного образования для тех, кто учился в начале и средине 90-х годов, и учившихся в конце 90-х - 2000-х годах, показало, что для вторых таких факторов гораздо больше, то есть для них появилось больше барьеров к получению образования более высокого качества. Эти результаты свидетельствуют о нарастании социальных различий в возможностях поступления в элитные и обычные вузы.

4. Состав факторов, определяющих доступность элитного образования по сравнению с обычным, оказался зависимым от того, какие критерии используются для проведения границы между элитными и неэлитными вузами и специальностями. Но при использовании по отдельности любого из указанных выше рейтингов в качестве критерия разделения образования на элитное и массовое различия в факторах доступности получаемых секторов высшего образования выявляются и оказываются значимыми. Это обстоятельство подтверждает наличие дифференциации системы высшего образования по линии "массовое-элитное".

   Вместе с тем с институциональной точки зрения, дифференциация между элитным и массовым высшим образованием представляется размытой.

5. В общественном сознании элитное высшее образование и факторы его доступности существенно мифологизированы. Однако полученные данные свидетельствуют, что непроходимых барьеров на пути к элитному образованию для определенных социальных групп пока нет. Невысокий социальный и экономический ресурсный потенциал семьи не становится непреодолимым препятствием для получения элитного высшего образования. Вместе с тем, чем выше ресурсный потенциал семей, тем больше шансов у детей поступить в элитный вуз, на престижную специальность.

6. Анализ факторов доступности высшего образования с экономической точки зрения показывает, что шансы получить элитное образование выше у тех, кто больше вкладывает материальных и нематериальных ресурсов в решение этой задачи: больше денег, социального капитала, больше индивидуальных усилий в школьном обучении и внешкольной подготовке к поступлению в вуз. Наличие возможности бесплатного обучения в вузах уже не означает, что достаточно хорошо учится в школе и можно рассчитывать на поступление на бесплатные места в "хороший" вуз. Те, кто поступают в элитные вузы, тратят на подготовку больше тех, кто поступает в вузы обычные.

   Это означает, что государственные расходы на высшее образование, обеспечивающие возможность почти половине студентов страны получать высшее образование без формальной оплаты обучения, в реальности не замещают расходов семей на получение этого образования. Поступление в вузы на места полным возмещением затрат (платное обучение) предстает как плата за снижение риска быть не принятым в вуз на бесплатные места или как плата за недостаточность вложений человеческих и финансовых ресурсов для обеспечения возможности продолжения образования после школы.

7. Данные проведенного исследования подтверждают, что высшее образование выполняет инструментальную функцию обеспечения восходящей социальной динамики лиц, его имеющих: получения ими более высоких доходов и достижения более высокого социального статуса по сравнению с не учившимися в вузах. Но в то же время существенных различий в социальной динамике между выпускниками двух выделенных нами групп вузов и специальностей (элитных и массовых) не выявлено.

8. По оценкам лиц с высшим образованием, примерно для половины их работодателей, при приеме их на работу не были важны полученные ими в вузе узко профессиональные знания. Анализ поведения выпускников вузов на рынке труда свидетельствует о значимых различиях в том, какого рода знания, полученные людьми в вузе, оказываются востребованными в каких секторах экономики. Это подтверждает существование функциональной дифференциации высшего образования по линии "общее-специальное".

   Однако четко разграничить высшее образование на общее и специальное представляется трудно разрешимой задачей даже в исследовательской постановке. С институциональной точки зрения, то есть в терминах вузов и специальностей, предложить рациональные критерии такого разграничения существующего высшего образования весьма проблематично.

9. Таким образом, гипотезы о существовании подсистем высшего образования (элитное и массовое, общее и специальное) подтвердились частично. Указанные дифференциации существуют, но в социальном и функциональном аспектах. Достаточно явственной институциональной дифференциации нет.

10. Проведенный на примере Воронежской области анализ изменений, произошедших в образовательном поведении выпускников школ в течение двух лет после введения ЕГЭ, не позволяет сделать однозначных выводов о том, что этот эксперимент привел к повышению доступности высшего образования, в том числе доступности элитного образования, для групп, находившихся ранее в уязвимом положении по отношению к возможностям его получения (сельские жители и жители малых городов, малообеспеченные семьи, семьи с невысоким образовательным потенциалом родителей, выпускники учреждений начального профессионального образования).

    Такой результат является следствием, с одной стороны, непоследовательности и фрагментарности проведения эксперимента с ЕГЭ, который не заместил полностью вступительные экзамены в вузах экспериментальных регионов. С другой стороны, ЕГЭ проявил наличие фундаментальных различий в качестве образования, получаемого выпускниками школ в крупных городах и в других населенных пунктах. Именно это выступает препятствием для расширения представительства последних в вузовской аудитории. ЕГЭ мог бы расширить доступность элитного образования для особо одаренных представителей социально уязвимых групп, но в изучаемом нами регионе этого, очевидно, не произошло. Высокими остаются и барьеры для миграции абитуриентов, что затрудняет их поступление в элитные вузы в областном центре и за пределами области.

Выполненное исследование позволяет сформулировать следующие рекомендации для государственной политики в сфере высшего образования:

1. До тех пор, пока понимание механизмов функциональной дифференциации высшего образования не станет достаточно ясным для исследовательского и преподавательского сообществ и для гражданского общества, чтобы можно было с уверенностью идентифицировать их ключевые последствия, попытки масштабного политического воздействия на эти процессы неоправданны. Неправильно препятствовать воспроизводству массового высшего образования, и не следует политическими мерами подстегивать институциональное выделение элитного и общего высшего образования. Институционализация этих различий должна складываться в результате деятельности самих вузов по реструктуризации своих образовательных программ, действий абитуриентов, голосующих ногами и деньгами за образовательные программы, и действий работодателей, предъявляющих спрос на образовательные квалификации работников.

2. Происходящие процессы функциональной трансформации системы высшего образования побуждают государство к вмешательству в этот процесс, к упорядочению этой меняющейся системы, руководствуясь целями создания условий для более эффективного использования ее ресурсного потенциала и государственных финансовых ресурсов. Так, в последнее время Минобрнауки РФ предлагает разделить вузы страны на национальные университеты, ведущие вузы, готовящие бакалавров и магистров, и вузы, готовящие только бакалавров. Такое разделение означало бы, по сути, институциональное разграничение системы высшего образования на подсистемы, выполняющие разные социальные функции. Но попытки вместить в прокрустово ложе нескольких категорий вузов реальное многообразие и сложность связей между запросами к образованию, образовательными программами и институциональными формами высшего образования в период их трансформации, движимой интересами непосредственных участников образовательной деятельности и потребителей ее результатов, могут оказаться контрпродуктивными для системы высшего образования. Такая институционализация "сверху" создаст предпосылки для девальвации ценностей массового высшего образования у населения и падения спроса на бакалавров - выпускников вузов третьей категории.

   Задача государства - предложить институциональные формы (организационно-правовые формы учебных заведений, механизмы сочетания государственного и частного финансирования высшего образования и др.), которые могут использоваться вузами, абитуриентами, работодателями. Но не следует навязывать эти формы акторам происходящей трансформации высшего образования.

3. Вместе с тем в отношении происходящей социальной дифференциации высшего образования позиция государства должна быть иной. Явно усиливающиеся различия в доступности элитного и массового высшего образования должны выступать предметом более активной государственной политики. Задачей, которую государство может и должно решать, является недопущение кристаллизации экономических и институциональных барьеров к получению элитного высшего образования для определенных социальных групп.

4. Опыт нововведений в механизмах приема и финансирования вузов в нашей стране в последние пять лет (ЕГЭ и ГИФО), декларируемыми целями которых выступали сокращение неформальных практик приема, повышение доступности высшего образования для детей из разных слоев и групп населения, обеспечение более эффективного распределения государственных средств между вузами, показывает, что попытки сконструировать и централизованно внедрить механизм, который бы быстро вытеснил существующие институты приема и радикально трансформировал бы систему стимулов и интересов субъектов системы "школа-вуз", в ближайшей перспективе обречены на неудачу. Распространяющаяся практика нелегитимных форм получения нужных оценок по ЕГЭ и упорное сопротивление руководителей многих вузов полной и даже частичной замене приемных экзаменов результатами ЕГЭ - свидетельство нереальности решения такой задачи. Чрезвычайно сложно внедрить такие правила взаимодействия людей в одной из достаточно больших сфер общества, которые существенно выше по уровню развитости, чем институты и механизмы контроля за их соблюдением во всех других общественных сферах, примыкающих к образованию. Целесообразнее искать и реализовать иные стратегии ослабления проблем коррупции, социального неравенства и повышения эффективности высшего образования.

5. Использование механизмов финансирования высшего образования в качестве инструментов решения задач ослабления социального неравенства в возможностях получения высшего образования требует специальной настройки применяемых финансовых инструментов. Гранты и субсидируемые займы должны дополнять друг друга и выделяться целевым группам лиц, наиболее нуждающихся в такой поддержке Отбор должен производиться по достаточно простым критериям, позволяющим относительно легко проверять предоставляемую информацию о нуждаемости в помощи. Размеры грантов должны быть адекватными потребностям студентов в средствах на обучение и регулярно корректироваться в соответствии с инфляцией и ростом платы за обучение и студентов. Программы такой поддержки должны стать одним из приоритетных направлений государственной политики в сфере образования и реализовываться на федеральном уровне.

Результаты, полученные в ходе проекта, обсуждались на публичных семинарах в НИСП, а также были представлены 8 декабря 2005 г. на IV ежегодной научной конференции НИСП "Социальная политика: вызовы XXI века", состоявшейся в Москве. Презентации участников конференции размещены на сайте НИСП (перейти...).

Завершением исследований, проведенных в рамках проекта, стало издание монографии Социальная дифференциация высшего образования"/ Отв. ред. С.В. Шишкин. Независимый институт социальной политики. М.: Поматур, 2006.